Волошин никогда не огорчался тем обстоятельством, что в ранние года не прошел «никакого специального живописного воспитания» и не был «ни в какой рисовальной школе», ибо это не связывало его «ни с какими традициями, но дало возможность оформить самого себя в более зрелые годы, сообразно с сознательными своими устремлениями и методами». Как и для них, пейзаж для Волошина был «целым мировоззрением», выражением его философских взглядов на природу. Как и они, прошел он «десять тысяч миль», чтобы на склоне лет видеть в картинах отличную замену оригиналам.

  Связь поэзии и живописи в творчестве Волошина также сродни эстетике Востока, классическая формула которой была дана еще в XI веке китайским поэтом Су Ши в стихах о знаменитом поэте и художнике Ван Вэе: «В стихах — картина, а в картине — стих». Живопись и поэзия образуют в творчестве Волошина органичное единство. Не случайно он постоянно подчеркивал, что его стихи о природе утекают в его акварели и живут в них, как морской прибой с отливами и приливами. Вот почему столь «живописна» его пейзажная лирика, о чем красноречиво говорят поэтические циклы «Киммерийские сумерки» и «Киммерийская весна».

  Мысль о глубоком единстве науки и искусства также пришла к Волошину в процессе изучения японской графики. Уже говорилось о том, что художник и поэт ценил в своих стихах и акварелях «точность», по не как самоцель, а как один из важных принципов в отображении природы. Именно в этом смысле и надо понимать известное высказывание Волошина: «Я горжусь тем, что первыми ценителями моих акварелей явились геологи и планеристы». И потому он писал, что «каждое изображение является в искусстве как бы рядом зарубок, сделанных на коре дерева. Чтобы иметь возможность отличить «дефекты» от нормального роста, художник должен знать законы роста. Это сближает задачи живописца с задачами естественника».

  Волошин многое взял у художников Востока и в изображении растений, воды, облаков, лунного пейзажа и достиг в этом исключительной выразительности. Особый интерес представляет стиль жизни Волошина в сравнении со стилем жизни китайских поэтов и художников, называемый «фэнлю» — «ветер и поток». Согласно ему, надо быть микромиром, способным охватить макромир, слиться с природой настолько, чтобы оставить в памяти земли след своего «я»: «Явь наших снов земля не истребит», «И на скале, замкнувшей зыбь залива, Судьбой и ветрами изваян профиль мой». Можно смело утверждать, что Волошин следовал заповедям китайцев и в чисто житейском смысле. Примером ему в этом мог быть один из самых знаменитых поэтов Китая VIII века Ли Во, который не раз поселялся с «беспечными друзьями из Бамбуковой долины» в горах, где они жили дружно и весело, проводя время за песнями, импровизациями стихов. При всем при этом Волошин не прямо подражал японцам; он лишь «стоял на точке зрения классических японцев», что понятно, далеко не одно и то же. Глубоко изучая их опыт перенимая их метод, Волошин вырабатывал свое видение природы, свою тему киммерийского пейзажа.